Как 220 миллионов долларов утекли из Америки в Англию?

В 1886 г. Леонард Жером, железнодорожный магнат, сколотивший состояние на Нью–Йоркской бирже, партнёр клана Вандербильтов, хозяин изысканного особняка, охотник и яхтсмен был прилично богат, но многие, разбогатевшие в период быстрых и легких денег, мечтали стать частью высшего общества Нью-Йорка. Но старая элита города не приглашала их на свои приемы. Местные аристократы хотели показать, что наличие богатства – это не признак голубой крови. Для человека важен род и происхождение.

Сейчас трудно отличить обычных богачей от аристократов, да и не нужно, но раньше лучшие аристократические семьи Нью-Йорка проявляли такой снобизм в адрес своих разбогатевших сограждан. Почему и зачем Леонард Жером прилагал много усилий, чтобы получить уважение и признание этих самых аристократов?

В чем секрет неподкупной личности Кэролайн Астор, которая словно страж стремилась защитить старые традиции города? И кто был создателем секретного «списка четырехсот»? Чтобы в этом разобраться, надо понять, что из себя представляло в середине–конце XIX века высшее общество США.

Гражданская война закончилась в 1865 г. В стране царила разруха. Обе стороны были разорены. Но перед предприимчивым народом Америки лежало очень много возможностей. После войны осталась железная дорога. А это означало, что наступает время дешевых, массовых, регулярных перевозок.

Например, зерно стало доставляться во все уголки США в рекордно короткие сроки для того времени. А в Европу теперь можно было импортировать сельскохозяйственную продукцию благодаря холодильным камерам. Кроме этого, велось строительство трансконтинентальной железной дороги, новых нефтяных вышек, открывались шахты с серебром и золотом. А технический прогресс давал возможность сообразительными предпринимателями увеличить свой заработок. Перед этими возможностями все были равны. Родившийся и выросший в семье фермера, Леонард Жером превратился в одного из самых богатых людей Америки. Он не был гением, а свое состояние заработал благодаря своей предприимчивости и деловой хватке.

Нью-Йорк являлся сердцем высшего общества США, во главе которого стояло сословие «никерборкеров». В то время так называли «истинного нью-йоркца» с привилегированным происхождением. Если род брал начало от нидерландских колонистов, которые поселились там, еще когда Нью-Йорк назывался Новым Амстердамом, то это было удачей, потому что их можно было бы отнести к достойнейшим никербокерам. Как правило, они имели превосходное воспитание, признание в обществе и много денег.

В США не было титулов и сословий, но было ясно одно – члены аристократических семей не встанут в круг с лавочниками и фермерами и не возьмутся вместе за руки. Но теперь эти самые фермеры и лавочники приезжали в Нью-Йорк в роскошных экипажах, шикарных костюмах и распоряжались невероятными суммами денег. Эти аристократические снобы столкнулись с ужасным отсутствием правильных манер. Было отвратительно наблюдать, как новоявленные миллионеры постоянно сквернословили, вставляли и тут и там свои деревенские словечки, ковырялись за столом в зубах вилкой. И что самое ужасное — они обладали такими состояниями, что никербокерам и не снилось!

Так не могло больше продолжаться. Нужно было что-то срочно предпринимать. Представители лучших аристократических семей Европы не без основания боялись, что волна этих неотесанных миллионеров захлестнет их родной Нью-Йорк. Только представьте, что высший свет превратится в скопище портовых моряков, неустанно разбрасывающихся деньгами, пьющих ром и не знающих правил хорошего тона.

Миссис Кэролайн Астор и мистер Уорд МакАллистер были лучшими представителями никербокерского общества и самыми ревнивыми хранителями старых порядков. Они взяли на себя ответственность защитить традиции любимого города. Вдвоем они разработали план, как сохранить их чудесный мир от нашествия «саранчи». МакАллистера выделил двадцать пять человек, чьи достостоинства и происхождение говорили сами за себя. Из этих двадцати пяти «патриархов» состоял костяк высшего общества Нью-Йорка. Каждый из них обязывался давать по три приёма в год. На вечер могли быть приглашены только четыре женщины и пять мужчин, которые по мнению «патриарха» были достойными.

Вместе с Кэролайн Астор Уорд МакАллистер составил список уважаемых представителей Нью–Йоркской элиты. Это было абсолютно новым для жителей Нью-Йорка. Из-за этой таинственности и закрытости, сравнимой лишь по секретности с масонской ложей, местные сплетники начали распускать слухи, что существует некий «список четырехсот». Утверждали, что он якобы состоит из четырехсот имен избранных. И эти слухи имели под собой основание. Через много лет после начала событий уже постаревший Астор опубликовал список «настоящих» нью-йоркцев.

В этот список Леонард Жером, сын простого фермера, хоть и с кучей денег в кармане, при всем своем желании попасть не мог. Сам он не переживал из-за этого, но его жену и трех дочерей только это и заботило. Им пора было думать о замужестве.

Поскольку высшие сливки общества не собирались распахнуть свои двери перед молодыми девушками, им пришлось искать признания в другом месте. В 1867 году Клара Жером принимает решение плыть вместе с дочерьми в Париж, дабы показать себя в европейских светских салонах. Леонард с радостью услышал эту новость. Купил билеты на корабль, снял им роскошную квартиру на бульваре Мальзерб и дал денег на развлечения.

Молодые американки быстро покоряли французов своей непосредственностью. Но девушки так и не успели найти себе женихов из аристократических французских семей. Началась война с Пруссией. Еще в июне 1869 года миссис Жером была заблаговременно предупреждена представителем немецкого посольства о возможной войне. Узнав об этом, Леонард сразу же вывез жену и детей в Лондон. Сам вернулся в Нью-Йорк.

Самым завидным женихом того времени в Лондоне был принц Уэльский Альберт Эдуард. В девятнадцать лет Его Королевское Высочество путешествовал по США. В 1872 году Дженни Жером дебютировала на балу, посвященному чествованию принца и принцессы Уэльских, а также их родственников – русского царя Александра II и его жены Марии Александровны. Хоть Джени и удостоилась самого любезного расположения со стороны коронованных особ, но внимание ее было обращено в другую сторону. На балу она познакомилась с известным повесой и любимцем женщин, которого звали Рэндольф Черчилль. Он был младшим сыном герцога Мальборо. Дженни и Рэндольф влюбились друг в друга и спустя небольшой промежуток времени он сделал ей предложение.

Леонард и Клара Жером желали лучшей партии для своей дочери. Рэндольф был лишь младшим сыном герцога, поэтому была большая вероятность, что он вообще не получит и маленькой доли наследства, а о титуле и говорить не приходилось. У герцога Мальборо чуть сердце не остановилось, когда он узнал, что его сын собирается жениться на дочери американского фермера. Герцога даже не мог переубедить тот факт, что Жеромы обладают огромным состоянием. Такой неравный брак был неслыханным делом. К тому же в 1893 году Леонард Жером потерял часть своего капитала, так как дела шли плохо. Но с другой стороны, это означает, что Рэндольфу нужна была сама Дженни, а не деньги ее богатого папочки.

Этому браку было бы не суждено состояться, если бы в дело лично не вмешался принц Уэльский. Он надавил на герцога, чтобы тот дал свое согласие. Герцог Мальборо решил схитрить. Он сказал, что даст разрешение, если его младший сын наконец-то займется настоящим делом и баллотируется в парламент.

Семья Мальборо была убеждена, что ни один нормальный человек не проголосует за Рэндольфа. К тому же консерваторы, к которым относились Мальборо, уже много лет не имели перевес в палате общин. Тем не менее Рэндольф стал одним из членов парламента. Очень возможно, что это не произошло без помощи принца Уэльского, который очень переживал за свою фаворитку. После длительных обсуждений между семьями, брачный союз был заключен. Дженни Жером стала леди Рэндольф Черчилль. Вскоре у них родился сын. Первенца назвали Уинстон Леонард Спенсер–Черчилль.

Этот брак как для Америки, так и для Европы стал сенсацией. Леди Черчилль была примером того, что по ту сторону океана можно найти себе достойную пару и получить не номинальный, а вполне реальный титул!

Пока миссис Астор и её единомышленник Уорд МакАллистер сражались за никербокерские традиции, молодые американки устремились в поисках счастья на другой континент. А у английских аристократов порой за душой и был лишь титул, поэтому брак был выгоден для обеих сторон. Так началась мода на союзы европейской аристократии и американского капитала.

В 80-е годы такие браки стали очень частым явлением. Американские наследницы толпами уезжали в Англию искать титулованного мужа, также молодые британские аристократы часто наведывались в Новый Свет на смотрины. Символом такого движения стала свадьба Консуэло Вандербильт. Она, наследница богатейшего клана Вандербильтов, была самой желанной невестой в Америке. Ее мужем стал двоюродный брат Уинстона Черчилля – Чарльз, 9–ый герцог Мальборо.

Но эта новая форма межгосударственных связей не могла не повлиять на экономику Соединенных Штатов. Уезжая в Европу, богатые наследницы забирали с собой немалую долю состояния своих родителей. Только представьте, приданое Консуэло Вандербильт составило порядка десяти миллионов долларов! Это выглядело как массовый отток капитала из страны. Вскоре такие браки стали повсеместно осуждать и критиковать. New York Morning Journal в 1895 году на своей главной странице опубликовал заголовок, повергший читателей в шок: «Семь титулов за семьдесят пять миллионов». К 1909 году страна потеряла около 220 миллионов долларов. Они были спущены на балы, светские рауты, изысканные развлечения и содержание поместий английских дворян.

Англо–американские браки просто-напросто считались антипатриотичными. Немалый вклад в создание такой волны осуждения внесли четыре сотни избранных представителей высшего общества Нью–Йорка, завсегдатаи салона миссис Астор. Посыпались обвинения на американских невест, что они предают родину. Нельзя сказать, что все английские аристократические семьи были в восторге от происходящего. Жители Великобритании осуждали своих соотечественников за пренебрежение английскими невестами из достойных семей… Но их усилия заканчивались крахом.

Мода на англо — американские браки распространилась молниеносно. Нельзя сказать, что все они были очень удачными и счастливыми. Разводы в таких семьях были далеко не редкостью. Тем не менее стереотип о богатой американской наследнице и титулованном англичанине закрепился в сознании людей надолго. Он превратился в образ любви, преодолевающей все социальные барьеры.

Клуб четырехсот просуществовал недолго. Он развалился в начале XX века. Высшее общество Америки совсем изменилось. Постепенно мода на англо-американские браки начала уходить, а вскоре и совсем пропала.